Интервью с Майком Питерсом

6/09/2014

Интервью с американским фотографом Майком Питерсом, которое было опубликовано в третьем выпуске журнала "Fix. Американская мечта".

"... это было похоже на путешествие, полное открытий. Мне нравилось фотографировать в определенных городах. Например, в Карни, моем родном городе; в Риджфилд-Парке, куда я много лет ездил снимать парад по случаю Дня Независимости. Посещение этого городка, а так же прогулки по Манхэттену и Кони Айленду, дали мне понимание, что страна кардинально изменилась, и «Американская мечта» изменилась вместе с ней..."

Я увидела работы Майка Питерса на flickr’е. В его снимках меня поразило мягкое сочетание уличной и портретной фотографии, способное глубиной и деталями дать фору многим студийным портретам. Мы встретились неподалеку от Бруклинского моста в кафе. Майк был со своей камерой Hasselblad и русским другом Геной, которого, он отучил, как выяснилось, снимать стрит из машины на широкогоульный объектив. Майк терпеливо втолковывал, что самое главное - стать частью сценария уличной жизни.

Разговор быстро набрал обороты. Майк размышлял о ситуации в стране, о своем неподдельном интересе к людям и своих работах. А мы, затаив дыхание, слушали. Он был удивительно честен в своем рассказе, довольно критичен к себе, а иногда очень задумчив. В ответ на слова благодарности за интересную беседу, он рассмеялся и, махнув рукой, скромно добавил: “Уверен, что все, что я сказал не имеет ни малейшего смысла!” На что Гена быстро парировал: “О, не переживай, это можно легко списать на сложности перевода!” Все, конечно, посмеялись. Но мы-то знали, что смысла в словах Майка было более чем достаточно.

 Я видела несколько ваших книг на сайте blurb.com. Можно немного о них рассказать? Каждая книга – попытка создать нечто законченное. Все началось с «Уличных историй», я просто фотографировал без какого-то конкретного замысла, ходил и наблюдал. Делал снимок, потом еще один и еще. Фотография для меня - это инструмент познания. После нескольких лет съемки на улицах я решил, собрать все работы в одну книгу. Это была первая попытка осмыслить то, что я делал долгое время. Я назвал книгу «Уличные истории». Мне кажется, в каждой из этих фотографий скрыта история. Она - в контексте, в лицах, в жестах. Тогда я не был уверен, снимаю ли я как уличный фотограф, или как портретист. Теперь понимаю, что это было, пожалуй, и то, и другое. Летом 2007 я начал фотографировать на Кони Айленде. В прессе было много шума, потому что многое на набережной собирались снести и построить нечто совершенно новое. С чем это было связано? Ну, парк «Астроленд» был выставлен на продажу. В то время мы все боялись, что Кони Айленд изменится до неузнаваемости, и я хотел провести там как можно больше времени. Это была попытка изучить конкретное место и оформить свои ощущения в проект. За все время, что я фотографировал на улицах с 2002 по 2011, я понял одну важную вещь – последствия трагедии 9/11 сильно отразились на людях. Я почувствовал, как после этой даты что-то в корне изменилось. Майк Питерс, из серии "Кони Айленд"
В сознании людей? Именно. Я понял, экономическая ситуация в Америке, особенно в ее восточной части стала очень непростой. Одна из причин – в том, как правительство отреагировало на 9/11. Похоже, что они пытались извлечь выгоду из этой ситуации и решили использовать ее в качестве оправдание для войны в Ираке. Это повлекло за собой дополнительные налоговые сборы. Думаю, мы сами вырыли себе яму. И это было ужасно. Я видел, что жизнь становится труднее. В десятилетний период, с 11 сентября по 2011 у меня была возможность отслеживать и изучать происходившие изменения. На основе этих наблюдений я создал серию, которая называется «Мечта». Расскажи больше о проекте «Мечта». Знаешь, это было похоже на путешествие, полное открытий. Мне нравилось фотографировать в определенных городах. Например, в Карни, моем родном городе; в Риджфилд-Парке, куда я много лет ездил снимать парад по случаю Дня Независимости. Посещение этого городка, а так же прогулки по Манхэттену и Кони Айленду, дали мне понимание, что страна кардинально изменилась, и «Американская мечта» изменилась вместе с ней. Что же изменилось? Людям куда сложнее воплотить “Американскую мечту” в жизнь, если вообще возможно. А раньше она была исполнимой? Видишь ли, в середине 20-го века, в послевоенное время, воплотить ее в жизнь мог любой. Простой человек рассчитывал на хорошую жизнь: купить дом, машину, отправить детей в колледж, поехать в отпуск. Не приходилось бороться за существование. Если ты усердно работал, то был полностью независим. Это неоценимо. Это и есть свобода, защищенность. Конечно, не все было идеально, в обществе, например, процветал расизм. Но теперь, после драматического поворота 9/11, уже нет ощущения той прежней защищенности. Что значит, по-твоему, защищенность? Раньше, если у человека была работа, и она его, в общем, устраивала, он мог спокойно работать себе, сколько хотел. И все у было бы хорошо. Сейчас не так. Нас всех «заставили» покупать дома, занимать деньги и так далее. Никто не может гарантировать, что в жизни все пойдет по плану. “Американская мечта” была похожа на достижимую фантазию. Сейчас она стала жестокой иллюзией. Ты считаешь, что правительство манипулирует людьми с помощью идеи “Американской мечты”? Нет, я так не думаю. Мне кажется, нами манипулируют корпорации и организации. Нужно изменить само понимание «Мечты», но сомневаюсь, что люди к этому готовы. Вот это я и замечаю, когда фотографирую людей на улицах. Я вижу потерянность, которая является отчасти отражением и моих чувств по отношению к американскому обществу. Свои ощущения от съемок на Кони Айленд я сформулировал как «погоня за счастьем». Воплощением этого был Кони Айленд для простого рабочего люда из Гарлема. Кто угодно мог отправиться туда в 40-е и провести весь день. Плавать, отдыхать. Сейчас это уже не так. Кони Айленд все еще является отдушиной для рабочего класса, и это здорово. Он еще не изменился до конца, но экономические факторы уже повлияли на его внешний облик. В «Мечте» я соединил свободу жизни с погоней за счастьем. Это мое исследование мира изменений. Я как бы спрашиваю себя: «Что случилось с «Американской мечтой»? Как мы можем определить ее сегодня?» Сейчас я редактирую эту книгу. В результате выложу ее на сервис Blurb и постараюсь продать ее издателям. Это моя «Мечта». (смеется) Майк Питерс, из серии "Мечта"
Расскажи о своем переезде из Карни и отношении к Нью-Йорку. Карни находится милях в 5-6 от Нью-Йорка. Еще в детстве, когда я был ребенком, Нью-Йорк очаровывал и притягивал меня. Этот мерцающий город на горизонте, чудесное и сумасшедшее место. Для меня он был пленительным городом больших возможностей, полным интересных людей и огромных зданий. Он сильно отличался от городка, где я вырос – очень тихого рабочего пригорода. Нью-Йорк как вспышка, взрыв всего и сразу! Когда мне было 9 или 10, началось строительство Всемирного Торгового Центра. Карни как раз расположен на холме. Каждый вечер я возвращался из школы и выгуливал собаку, с вершины этого холма были отчетливо видны здания, растущие этаж за этажом. Я был так увлечен этим зрелищем, что как только начал заниматься фотографией, стал делать снимки торгового центра WTC на Манхэттен. Знаешь, когда я снимаю какое-то событие, мне интересно не оно само, а люди вокруг. Когда я начинал работу над книгой о мемориалах 9/11, меня больше интересовали приходившие туда люди. Я просто наблюдал за ними, кто они и, что привело их туда. Похоже, что ты всегда искал разных людей и разные характеры. Как так получилось? Почему портреты? С самого детства меня интересовали люди. Я был не уверен в себе и поэтому думал, что любой человек интереснее меня. Я смотрел на других и думал о том, что сделало их такими, как складывались их жизни. Пока я рос, меня окружали люди из рабочего класса, потому что Карни – рабочий городок. Я был пленен ими намного больше, чем теми, кто живет на Парк-авеню. Их я не понимаю, и они мне абсолютно не близки. Парк-авеню это место, где живут люди «корпораций»? Именно или просто очень богатые. Обычно люди победнее гораздо меньше переживают насчет того, как они выглядят со стороны, чем из среднего класса или высшего общества. Для более состоятельных внешний вид очень важен, они так много внимания уделяют своей “обложке”. Ты имеешь ввиду то, как они выглядят, или что-то другое? Как выглядят, как ведут себя. Такое ощущение, что их стрижка, одежда, дизайнерские футболки и дорогие часы – просто завеса. Не более чем агрессивная попытка показать себя, доказать, что ты особенный, большая шишка. В моем детстве люди просто были собой и не заботились о мнении окружающих: «Да, вот он я, нравлюсь? Хорошо. Нет? Меня это не волнует!». Такие мне гораздо больше по душе. Мне кажется, простые работяги вообще не обращают внимание на кого-то еще. Как, в общем, и СМИ безразличны к ним. И это меня несколько волнует, складывается ощущение, словно никому они особо и не нужны. Будто их игнорируют. Расскажи, как обычно проходит твой съемочный процесс? Ты просто идешь по улице и смотришь по сторонам? Как люди реагируют, когда ты их снимаешь? По большей части я не смотрю на людей, а просто жду, когда кто-то будет проходить рядом и, возможно, не обратит внимания на меня. Обычно я стремлюсь слиться с фоном и стать незаметным. Жду подходящий момент, навожу камеру, фокусируюсь и делаю снимок. Я пытаюсь стать частью, декорацией. Часто, если на меня не смотрят, я жду, пока человек обернется, чтобы установить зрительный контакт. Люблю фотографировать в этот момент. Потому что человек еще не понимает, что я собираюсь сделать, но зрительный контакт уже установлен. Он уже вовлечен в процесс, но все еще никак не реагирует. Это одна единственная секунда. Потом, когда люди замечают фотоаппарат, чаще всего отворачиваются. Или что даже еще хуже, они улыбаются! Когда они начинают улыбаться, все кончено! Улыбка – отличная маска. Люди улыбаются, потому что думают, что должны. Мне же нужно совершенно другое выражение на их лицах, более честное и настоящее. Не маска. Последние несколько лет я работал над проектом, где приходилось фотографировать людей ночью со вспышкой. Здесь я уже использовал другой подход: останавливал людей и спрашивал разрешения на съемку. Приходилось так делать, потому что все происходило ночью, и я использовал вспышку. В общем, выглядело все это более чем странно. Для меня это был очередной вызов, так как приходилось не просто разговаривать с людьми, но и просить сфотографировать их. И все же я пытался поймать тот самый мимолетный момент, в который происходит все самое интересное. Наверное, уловить этот момент гораздо сложнее, особенно, когда перед этим приходится просить… Да, значительно сложнее. Более того, я специально прошу людей не улыбаться, что заставляет их задумываться «а почему нет?». Люди выглядят куда более интересно, когда задумываются о чем-то. И особенно, когда они стараются НЕ улыбаться. Для кого-то это просто, а кому-то дается с трудом. В свою очередь, я наблюдаю, как они стараются, работают над собой. Майк Питерс, из серии "9/11"
Как ты начал фотографировать? Я начал изучать фотографию, еще, когда был в школе. Произошло все случайно. Тогда я пробовал играть в футбол, но получалось у меня плохо, ооочень плохо. К тому же я был совершенно не уверен в себе. Сложно заниматься спортом, когда ты не уверен в себе. В итоге я сломал лодыжку. И это было лучшее, что когда-либо случалось со мной. Иначе бы мне пришлось продолжать заниматься футболом. Как-то раз к нам на поле пришел фотограф, чтобы поснимать игру. Меня всегда интересовали различные гаджеты и механические штуки, и когда я увидел камеру, просто замер. Я попросил посмотреть сквозь видоискатель камеры. Фотограф показал, как работает зум объектива, и я был сражен. Наповал. С того момента я и начал интересоваться камерами и решил для себя, что хочу стать фотографом. Но мне понадобилось гораздо больше времени, чтобы больше заинтересоваться именно фотографией, нежели фотоаппаратами. Я поступил в колледж искусств, бизнеса и технологий в индустрии моды (FIT) на двухгодичные курсы. Затем работал фотографом в «Тиффани». Мне не очень нравилась эта работа, поэтому я вскоре ушел. Направления фотографии, которые меня действительно очень интересовали в то время, были документалистика и фотожурналистика. Как, например, работы Юджина Смита, Анри Картье-Брессона, работы фотографов журнала «LIFE» в 40х – 60х. В середине 80-х я начал работать с газетами, посчитав, что это заставит меня снимать каждый день. Я все еще очень стеснялся незнакомых людей, и мне было очень сложно направлять камеру на них. В то время мне было очень страшно снимать на улице, и в результате я этого почти не делал. Ты беспокоился по поводу их реакции? Да, я боялся, что они могут накричать на меня. (смеется) Хаха, по крайней мере честно! Нет, серьезно. Я боялся, что они накричат на меня или даже побьют! Поэтому я фотографировал все что угодно - здания, город, но только не людей. Я надеялся, что работа в газете заставит меня столкнуться с этой проблемой лицом к лицу. Так и случилось. Технически я стал работать лучше, потому что снимал каждый день. К тому же, это помогло мне выяснить кое-что новое о себе. О том, с чем мне действительно интересно работать, например. Позже я почувствовал, что набрался достаточно опыта и собрал неплохое портфолио для работы в журнале. Но работы для журнала не имели ничего общего с документалистикой, верно? Совершенно ничего общего, там речь шла исключительно о постановочной фотографии. Заказчики хотели, чтобы я снимал в цвете, и я фотографировал на пленку Кодахром, чувствительность у которой довольно низкая. Каждый раз, когда мне нужно было проводить съемку в помещении, приходилось дополнительно использовать свет. Так что нет, работа никоим образом не была связана с документалистикой. Ты говорил, что тебе было сложно снимать людей на улицах, и вдруг пришлось работать с постановкой. Было трудно? Мне всегда было некомфортно двигать людей и говорить им, что делать. Пришлось менять это в себе. Тем более в то время я много работал над личными, более документальными проектами. В конце 70-х я начал работать с форматной камерой. Ходил по улицам с фотоаппаратом 4х5 и со штативом на плече. Это была моя уличная съемка. Основная причина, почему я выбрал именно этот аппарат, заключалась в том, что он мне просто нравился. К тому же, с этой камерой приходилось вовлекать людей в процесс, что позволяет получать более глубокие и интересные портреты. Плюс, такого рода камера - уже сама по себе тема для разговора. Когда я просто шел по улице с камерой на плече, люди были поражены. Она стала своеобразным посредником. Я мог сказать: «Привет, я хочу сфотографировать вас», и люди были гораздо больше сконцентрированы на камере, чем на мне. Это позволяло преодолевать застенчивость, форматная камера – очень эффективный растопитель льда в общении. Есть ощущение, что коммерческие съемки часто принуждают делать совсем не то, что нравится. Какое у тебя отношение к этому? Я смирился. C точки зрения выгоды так и должно быть. Было время, когда я пытался комбинировать эти две вещи. Старался снимать для клиентов более личные фотографии, но это не работает. Мне нравилось то, что получалось, а клиенты были в замешательстве и спрашивали: «Эм…а что это?» Можно работать либо на клиента, либо на себя, но не сразу на обоих. Это очень сложно. Но в любом случае, даже если я терпеть не могу какие-то определенные съемки, это все равно остается фотографией. Значит, ты стараешься не обращать внимание на это различие в работах и просто продолжаешь делать то, что делаешь? Ага, стараюсь об этом особо не думать. Знаешь, у меня есть своего рода “ключи» для перехода от коммерции к личными проектами и наоборот. Когда я работаю для клиентов, то всегда снимаю в обычном формате, прямоугольниками. Когда я снимаю для себя этой камерой (Майк указывает на свой Хассельблад) – там всегда квадрат. Так что мне легко переключаться: прямоугольники для клиентов, квадраты для себя. Это помогает отличать одно от другого. (все смеются) Я совершенно осознанно выбрал квадрат для персональных проектов, потому что мне очень нравится этот формат. Мне кажется, создать квадратную композицию – это уже своего рода вызов. Квадрат идеален именно таким, каков он есть и не нужно выбирать, сделать тебе вертикальную или горизонтальную фотографию. Мне бы очень хотелось максимально упростить процесс работы над личными проектами. Потому я выбрал квадрат, просто квадрат. Кроме того, мне нравится, как квадратные фотографии смотрятся в книгах. Так с работами Дианы Арбус. Когда я был еще ребенком, Диана Арбус оказала на меня огромное влияние, и большинство ее работ - квадратные. Думаю, я буду снимать квадраты до конца. Во всяком случае, пока смогу найти пленку. Для тебя пленочная фотография играет какую-то особую роль? Да, мне нравятся самые фундаментальные вещи в фотографии. Я люблю простые камеры без экспонометра, автофокуса, в которых нет ничего лишнего. Мне нравится использовать в работе простые вещи, потому что в этом есть своего рода обратная связь. Конечно, есть и ограничения, например, я не могу поднять ISO до 6400. Но все эти особенности на самом деле дают очень много творческой свободы. Современные цифровые технологии перенасыщены всякими фишками, с помощью которых один и тот же снимок можно сделать бесконечным количеством способов … Лично мне нравится ощущать катушку пленки в руках. А после того, как мы ее проявим, реальное, осязаемое изображение. Нечто настоящее, то, что можно потрогать. Конечно, я сканирую пленки, но у меня все еще остается негатив, некий физический объект. Цифровые снимки сложно назвать настоящими, они не существуют за пределами компьютера, пока их не напечатаешь. И даже тогда они остаются набором единиц и нулей. Для своей работы я хочу чего-то совершенно другого, вот и все. Просто другого. Что ты думаешь по поводу критики? Ты критикуешь работу других людей, и как они на это реагируют? Перед тем, как критиковать, я обычно стараюсь вникнуть в суть. Я всегда прошу авторов поделиться своим внутренним осознанием, понять, что им интересно… Почему они снимают те или иные вещи? Мне не хочется быть поверхностным и говорить что-то вроде «твои снимки отстой». Я хочу говорить что-то конструктивное. И это сложно сделать, не понимая глубинных вещей об авторе. В конце 80-х я принес свои Леонгарду, издателю журнала «LIFE». Он сказал, что они ужасно скучные. Сейчас-то я понимаю, что так и было, но в то время я не был готов услышать такое и жутко расстроился. Что он имел ввиду? Что стояло за этим «скучные»? Тогда это было сказано просто так. Но знаешь, я действительно был скучным, поверхностным и совсем не интересным человеком. Я был ведом в основном своими страхами. Не решался ввязываться в интересные ситуации, был очень скован. Поэтому и мои работы были тусклые, неинтересные. Они были отражением меня самого. Что значит «скучный» в твоем понимании? Во мне не было страсти. Мне нравилось фотографировать, но не было взрыва чувств. Я не очень-то хорошо понимал и не был уверен в том, кто я есть на самом деле. Я был несформировавшейся личностью, так что потребовалось довольно много времени, чтобы понять и принять себя. Что помогло тебе найти себя? Мне пришлось научиться быть честным с самим собой. Рождение сына заставило столкнуться со всеми своими хорошими, плохими и уродливыми сторонами. Будучи родителем, я начал многое вспоминать о собственном детстве, о своих родителях. Это заставило меня задуматься о том, как я рос, о своих ценностях и целях. Раньше я был эгоцентричным и поверхностным человеком. Мои дети сделал меня лучше не только как личность, но и как фотографа. Это произошло, благодаря многому: опыту длительных серьезных отношений, любви, утраты. Сейчас, у меня двое сыновей, я узнаю себя в них, но при этом они совсем другие. Воспитание детей - совершенно потрясающе, это как двусторонняя улица. Помимо всего, отцовство сделало меня более страстным по отношению к вещам, которые я выбрал и которыми хотел заниматься. По-настоящему страстным. По отношению к людям, политике, ко всему. Какой проект наиболее близок тебе сейчас? Не знаю, трудно сказать. Это все равно, что выбрать любимого ребенка. (смеется) В настоящее время я очень увлечен «Мясоразделочным кварталом». Но сейчас зима, и я приостановил работу, поскольку обычно работаю над проектами летом. Почему ты обычно снимаешь летом? Потому что летом тепло и люди чувствуют себя свободнее, более расслабленно, что ли. Когда люди надевают пальто, они прячутся за ним и становятся неприветливыми. Так что я предпочитаю работать над «Мясоразделочным кварталом» летом. Сейчас пытаюсь определиться, каким будет мой следующий проект. Уже лет пять, я снимаю на углу 42 улицы и 8 авеню. Это рядом со зданием портового управления в Нью-Йорке. Обычно стою на углу и снимаю людей, пока они стоят на светофоре и ждут автобуса. Когда я там наблюдаю за ними, отчетливо понимаю, что они чувствуют. Я знаю, это усталость и ожидание. Я вижу это в лицах людей, пока они стоят там и ждут когда цвет изменится на зеленый, и можно будет перейти улицу. Для них это повторяется изо дня в день. Я стараюсь снимать то, что знаю. Тогда можно фотографировать с чувством подлинности и вовлеченности, как и должно быть. Майк Питерс, из серии "Мясоразделочный квартал"
Ты чувствуешь, когда проект заканчивается? Или все твои проекты для тебя все еще длятся? Хмм, сложно сказать. Думаю, “Мечта” закончилась в конце 2011, потому что это было как раз десятилетие с момента 9/11. Мне кажется, все мои работы до этого момента, включая “Мечту”, по сравнению с тем, что было после - абсолютно разные вещи. Честно говоря, я еще не понял до конца, в чем отличие. Я стремлюсь вывести определенный формат для каждого проекта, основанный на привязке к месту, где это было снято. Проект «Мясоразделочный квартал» относится к одной локации, проект «42 улица» к другой. Но главные герои – люди? Люди, всегда люди. В проекте «42 улица» это в основном люди из рабочего класса, направляющиеся домой в конце дня. В проекте “Мясоразделочный квартал” это в основном туристы со всего мира, которые приезжают хорошо провести время. Когда я был моложе, я приезжал из Нью-Джерси в клубы Нью-Йорка, чтобы как следует повеселиться и отдохнуть. Я помню это ожидание и отчаянное желание веселья. Хотелось поскорее оказаться там, и было очень важно, во что ты одет и как ведешь себя. А в голове была только одна мысль: «Да, будет здорово, это будет здорово!» Но на самом деле ты не понимаешь в этот момент, что именно будет здорово и чем все закончится. Оправдаются ли ожидания? Это самое интересное в каждом проекте. Каково твое отношение к современной фотографии? Я думаю, что большая часть современной фотографии основывается на абстрактных понятиях. Фотографы исследуют абстрактные концепты с помощью фотографии. Процесс фотографирования становится способом выражения собственных идей. И в то же время очень много таких людей, как я; которым гораздо ближе реальный мир. Я черпаю вдохновение из того, что вижу, с чем сталкиваюсь. Так, это зависит от… Это зависит от того, кто ты такой. Мне кажется, я более эмоциональный и страстный человек. Есть другие, более сдержанные, погруженные в свой внутренний мир. Они думают скорее о головоломках, чем о том, что вокруг. Для меня фотография в целом это открытие. Я открываю, когда выхожу на улицу делать снимки, открываю мир и себя. Может быть, другие люди хотят проверять только свои собственные идеи, и это здорово. Просто это отличается от того, что делаю я. Нельзя сказать, что кто-то ценится больше или меньше, просто все разные. С Майком беседовали: Анна Прыткова, Виктор Петренко Над текстом работали: Елена Лагодина

, , , , , , , , , , , ,